Спорт новости в Одессы
В Генпрокуратуре побывал глава Антикоррупционной прокуратуры Назар Холодницкий. Ему инкриминируют то, что якобы заставлял свидетелей давать показания и разглашал данные досудебного расследования, говорится в ТСН.16:45.
Огромный аквариум в кабинете руководителя антикоррупционной прокуратуры был домом не только для рыбок. Месяц здесь жил жучок. Назар Холодницкий показывает место, где нашли прослушку. До рабочего стола всего несколько метров. Поэтому слушать могли еще долго, если бы не случайное разоблачение.
“Человек, который занимался чисткой аквариума, странно себя вел, нервничал, пытался схватить этот аппарат”, – рассказывает глава САП.
Теперь эти записи слушают следователи НАБУ и Генпрокуратуры. Холодницкий убеждает, что криминала на записях нет, но смонтировать можно что угодно.
“Заказал небольшой фуршетный стол и надо было рассчитаться наличными. Звоню другу и спрашиваю: “У тебя есть наличные? Принеси”. Сейчас это могут приклеить как вымогательство взятки. Там 30 или 40 тысяч гривен было”, – говорит Холодницкий.
Давать объяснения антикоррупционный прокурор сейчас ходит в Генпрокуратуру. Руководитель НАБУ Артем Сытник заявляет – Холодницкий сливал информацию о предстоящих обысках и давил на своих подчиненных. Юрий Луценко убежден – Холодницкого надо увольнять с должности.
О том, что считает причиной обысков и когда решит, уходить ли в отставку, Холодницкий рассказал корреспонденту ТСН Игорю Бондаренко:
– Сегодня вас вызвали как свидетеля?
– Написано – как свидетеля.
– Свидетель по какому делу?
– То, что я понял, потому что был только номер дела указан был, дело за 2017 год. Статьи, как я понял, вызвали по факту разглашения данных следствия. Это легкое преступление, что карается штрафом. И принуждение свидетеля, это также легкое преступление. Получается, что санкции были по тяжкому преступлению, но никаких взяток не нашли и решили – давайте заслушаем, потому что уже некуда отступать.
– Вас спрашивали по делу на допросе?
– Нет. Были попытки отобрания образцов голоса. Я отказался, учитывая, что есть конфликт интересов. Тот департамент, который исследует, его руководитель является фигурантом наших производств. Поэтому у меня есть обоснованные сомнения в объективности и беспристрастности их исследований.
– Образцы голоса не взяли?
– Моих образцов голоса есть очень много и за длительный период времени. Будет желание – они без меня их возьмут.
– Почему у следствия к вам есть вопросы?
– Давайте дождемся, что скажет следствие. Из того, что я вижу, все эти огульные обвинения в “системных сливах” фактически сводят к одному производству. По крайней мере три из четырех обвинений – “давление на суд”, “давление на прокурора”, “давление на свидетелей” – это все происходит в рамках одного производства.
– Сытник назвал много обвинений по делу Одесской мэрии.
– Интересно увидеть, на чем основаны эти обвинения. Я помню, как я, как руководитель, как лицо, которое подписывало подозрении городскому голове Одессы, мониторил и контролировал сам факт следствия. И для меня было удивлением также, что человек покинул город за день или за два до задержания. Не хочу винить следователей, фактов нет, но есть мысли. Тем более, если брать то, что произошло дальше, – подозрения были подписаны, лица были фактически объявлены в розыск и сами возвращались.
– Вы думаете, в деле Одесской мэрии были сливы?
– Я вижу странное поведение некоторых фигурантов, которое трудно объяснить. Но результат есть, дело идет в суд.
– Вам подозрение сегодня не объявляли?
– Нет. Если и будет такое, мне даже интересно, что там напишут, потому что подписать подозрение – это же тоже ответственность.
– Вы общались с Сытником после тех обвинений?
– Нет, все одно на одно наложилось, и не было возможности. Кроме того, интервью (издание “Зеркало недели” опубликовало пространное интервью с руководителем НАБУ – ред.) по объему большое, и понятно, что готовилось заранее, и ничего сказано не было.
– Не было желания позвонить? Он вам не звонил?
– Нет. Он же все сказал в интервью. Все спрашивают об отставке, когда уйду. уйду, когда решу уйти. Но перед тем, как принимать решение, хотелось бы разобраться в ситуации. Потому что фактически обвинения основываются на том, что я делаю свою работу. Может и с нецензурщиной, с руганью, но попробуйте поработать на такой работе без криков. Тем более, что пока выполняешь требования следователей, ты хороший, а когда спрашиваешь – с чем мы идем в суд – становишься плохим. Сколько дел разваливается в судах, потому что нет доказательств, нет криминала. Пока я здесь, подозрения будут подписываться только по признаку преступления, но не тогда, когда есть просто громкие фамилии.
– Вас не удивляет позиция Сытника, с которым вы как будто всегда выступали единым фронтом?
– Никогда не было такого, чтобы САП первая начинала критиковать, хотя было за что и есть до сих пор. Мы всегда в позиции защиты. Мы всегда поддерживали НАБУ, даже когда они не были правы. Вопросы подследственности, которые сильно поссорили нас с ГПУ, но я этот вопрос задал еще в 2016 году и я был прав в том, и поддерживал НАБУ. Я думал, что вновь созданные органы должны друг другу помогать. Но если так, то так. И я должен думать, как работать дальше, и вообще, хочу ли я работать дальше. Пусть закончатся все перипетии и тогда я сяду и приму решение.
– На время следствия будете работать или нет?
– Есть дисциплинарное производство и я знаю, что НАБУ ходатайствует о моем отстранении. Я за должность не держусь. Я пришел сюда не для должности и буду работать до тех пор, пока у меня будут полномочия. Если комиссия решит меня отстранить, я это решение выполню. Если так будет легче всем, то пусть так будет. Больше о своем увольнении я говорить не буду, потому что все ждут отставку, хотят моего кресла. Но только когда все закончится, мы с трудовым коллективом сядем и решим.
– Что можно услышать на записях, что записывались у вас в кабинете?
– В “аквариумных” записях криминальное вряд ли что-то услышите. Ругань услышите, какие-то нецензурные выражения. В частных разговорах с прокурорами это возможно, тем более когда такая работа. Все приходят со своими проблемами, и иногда нервы могут не выдержать. Могут быть какие-то нарушения именно дисциплинарного характера, но никак не уголовного. Возможно кого-то обидел, но это не со зла, это более эмоционального характера высказывания.
– Вы сами записи не слышали?
– Сам не слышал, но мне рассказывают, что на этих пленках “есть все” – от “агента Кремля” до не знаю чего. Но поймите, право на установление прослушки может быть получено лишь в производствах о тяжком преступлении. И получается меня подвязали к какому-то такому делу, в котором можно получить разрешение на прослушивание. И получается, что слушали-слушали и наслушали только на “давление на прокуроров” и разглашение данных.
– Луценко на вас не давил?
– Нет, никакого давления с его стороны не было никогда. Никаких противоправных действий я не слышал и не видел. Так же, как мне никогда не звонили из Администрации президента и не давали никаких указаний. Последние две недели меня побуждают к тем или иным действиям “ходоки” от разных людей.
– “Ходоки” давят по какому поводу?
– По тому, чтобы кресло освободил.
источник: tsn.ua
SEO продвижение в Одессе
